Северо-Запад Руси (Новгородская, Псковская, Смоленская земли)

Великое княжество Литовское (Гродненская, Ковенская, Виленская, Полоцкая, Витебская, Смоленская земли)

Прибалтика (Пруссия и Ливония)

Через призму истории религии земли Восточной Европы и Прибалтики можно определять как территории, на которых в Средние века были реализованы различные модели христианских миссий. В современных исследованиях предлагается изучать феномен христианизации с помощью сетевого подхода. Христианизация рассматривается как включение социума и его представителей в социокультурные сети, которые регулируют ритуалы, сценарии поведения, социальные роли, системы ценностей и мотиваций, ментальные и этические фреймы. В данном случае ориентирами для установки этих норм выступают христианские духовные, этические, культурные идеалы. Эти идеалы, помимо текстов и образов Св. Писания, учительной и церковно-служебной литературы воплощаются в образах святых. (См., например, коллективную монографию эстонских ученых под редакцией Ану Мянд и Марека Тамма (Making Livonia: Actors and Networks in the Medieval and Early Modern Baltic Sea Region / Ed. by A. Mänd and M. Tamm. L.; N.Y., 2020.)

В отношении происхождения святых существуют две научные школы. Представители первой считают, что первичны были именно «идеальные типы», а потом на их основе конструировалась агиография. Образ приписывался реальным людям. Сторонники второй придерживаются точки зрения, что исторические персонажи стремились в реальности соответствовать идеалам святости, и совершали подвижнические подвиги и большинство деяний, приписываемых им в житиях. В истории, видимо, происходила комбинация этих типов с преобладанием той или иной тенденции в случае каждой конкретной биографии.
Данную концепцию следует иметь в виду, когда мы пытаемся установить модели процессов христианизации в рассматриваемом регионе. Первые шаги новой веры были всегда связаны с экспортом святых, однако затем были запущены другие процессы: 1) адаптации идеалов святости к местным реалиям и нуждам; 2) копикета (термин З. Баумана), то есть подражания, изобретения своих святых (или фиксации подвижничества избранных верующих, усвоивших христианские идеалы и построивших по ним свою жизнь). Исторически это проявляется в обретении наряду с общехристианскими собственных «национальных» святых, как государственного пантеона, так и местночтимых. Облик святости и механизмы ее формирования выступают индикаторами более обширных и значимых социально-политических и культурных процессов.

Северо-Запад Руси (Новгородская, Псковская, Смоленская земли) в Средневековье и Раннее Новое время

Северо-Западные земли Руси, Новгородская и Псковская, были крещены в ходе общегосударственного акта, исходившего прежде всего от центральной княжеской власти. Здесь обращение в новую веру сочеталось с закреплением политической лояльности региона по отношению к Киеву и правящей там династии Рюриковичей. Поэтому основным содержанием религиозной жизни Новгорода и Пскова в Средневековье стало сочетание двух тенденций: распространение идеалов христианского универсума, закрепление через культ принадлежности земли к православному миру «всея Руси», и в то же время — поиск собственных духовных моделей, развитие культов местночтимых святых (а по их количеству Северо-Запад до конца XV в. превосходил все остальные регионы Руси), собственных церковно-архитектурных и иконописных школ.

Мы проанализировали посвящения 838 новгородских храмов, упоминаемых с XI по XVI век в летописях, актовом материале, новгородских и псковских писцовых книгах, материалах по агиографии, церковным службам и иконографии. Мы видим 117 вариантов посвящений храмов святым и церковным праздникам. Из них всего особо выделяются девять общерусских культов — Феодосий и Антоний Печерские, Борис и Глеб, Владимир Креститель, Сергий Радонежский, Петр митрополит московский, Алексий митрополит московский, икона Одигитрии Смоленской; и восемь местных — Зосима и Савватий Соловецкие, Михаил Клопский, Антоний Дымский, Варлаам Хутынский, Николай Качанов, Александр Свирский, Тимофей-Довмонт Псковский.

Согласно полученным данным, вплоть до XV в. доминируют культы общехристианских святых и праздников, то есть на первом месте стоит задача интеграции региона в православный мир. Рост посвящений общерусским святым и локальных культов наблюдается в XV–XVI вв. Несомненна связь этого явления с обретением в 1448 г. автокефалии Русской Православной церкви.

К периоду XVI–XVII вв. мы можем отнести развитие процесса формирования русской раннемодерной национальной идентичности, начало формирования из русской этнокультурной общности российской нации модерного типа. Эти процессы тесно связаны с ростом интереса к своей идентичности, который сопровождался развитием культов «собственных» святых.

Первые местные культы связаны с князьями, и имеют «книжное» происхождение. Это почитание Александра Невского (ум. 1263, повесть о его подвигах с чертами агиографии появляется примерно в 1280-е гг.), Мстислава Владимировича (ум. 1132, неочевидно новгородское происхождение этого культа, агиографические тексты содержаться в сербском Прологе конца ХIII — начала ХIV века и болгарском синаксаре 1340 г.), псковского князя Довмонта / Тимофея (ум. 1299, следы почитания наблюдаются с 1341 г.), псковского князя Всеволода / Гавриила (ум. 1138, перенос мощей — 1368 г., обращение к памяти князя актуализируется при военной опасности). Верифицируемых примеров почитания других локальных святых в Новгороде и Пскове в XIII–XIV вв. достоверно не фиксируется.

Складывание масштабной системы местных культов происходит в Новгородской епископии при архиепископе Евфимии. После 1439 г. он учредил культы новгородских владык — восьми епископов и архиепископов и трех князей XI–XIV вв. Вероятно, это связано с особенностями церковной жизни в эту эпоху, прежде всего, с церковным расколом в Восточной Европе. Вспомним цепь событий: 1408 г. — поставление на митрополию Фотия, 1416 г. — поставление Григория Цамблака митрополитом западнорусских епархий, 1438–1439 гг. — Ферраро-Флорентийский собор, 1439 г. — Флорентийская уния, 1448 г. — обретение автокефалии Русской православной церковью.

Наступление католиков и раскол восточнославянского православия, порожденный противостоянием с Великим княжеством Литовским, крайне обострили проблему православной идентичности. Отвечать на этот вызов апелляцией к церковным универсалиям было неэффективно, и поэтому «расколу» и «латинству» противопоставлялась своя, истинная святость, воплощенная в собственных святых и подвижниках, которые были в Северо-Восточной Руси с момента обретения христианства. Учрежденное почитание охватывало персоны с XI в. Средой для культивирования местной святости на Северо-Западе выступают, прежде всего, монастыри. Статус монастыря с обретением «своего святого» резко возрастал.

Интересно, что всплеск местных культов, связанных с монастырями, фиксируется в XV–XVI вв. В это время на Северо-Западе Руси появляются десятки таких культов. Это время складывания «Русской Фиваиды» — «созвездия» северных монастырей, возникновение которых было связано с монастырской колонизацией Русского Севера. В этих локальных моделях распространение христианской святости было прямо связано с процессами освоения территорий, их включения в «мой мир». Теперь для закрепления территорий использовались именно местные культы и связанные с ними священные места (деревья, горы, острова, пещеры, урочища), что было понятнее местному населению (происходила адаптация народных верований).

XVI век принес новое использование культов местных святых. На церковных соборах 1547 и 1549 гг. некоторые новгородские и псковские святые были канонизированы для общероссийского почитания. В их числе находились Всеволод / Гавриил, Александр Невский, архиепископ Евфимий, Савва Вишерский. Местные жития вошли в Великие Минеи Четьи — грандиозный свод житий святых, составленный в середине XVI в. при митрополите Макарии. Произошло обретение мощей целого ряда святых, которые жили в XII–XV вв., были написаны иконы, составлены жития и гимнографические памятники. Локальные культы стали играть центростремительную роль.

Отметим, что в качестве идейной основы сепаратизма в XI–XVI вв. местные культы не выступали и фактором складывания особой «новгородской идентичности» не являлись (что подтверждает наш анализ). Это феномен уже нового времени, XIX века, с его интересом к местной истории, периоду, когда Средневековью были приписаны идеалы, сформировавшиеся гораздо позже.

Земли севера Великого княжества Литовского (Гродненская, Ковенская, Виленская, Полоцкая, Витебская, Смоленская) до 1514 г.

Великое княжество Литовское было уникальным образованием, объединяющим совершенно разные культурно-религиозные течения. При образовании этого государства в середине XIII в. в него вошли в большом количестве православные земли Древней Руси, пострадавшей после монгольского нашествия. Вместе с тем, политическая элита страны — литовские князья — вплоть до 1385–1387 гг. исповедовали язычество. Формально ВКЛ вплоть до конца XIV в. оставалось самым крупным и единственным языческим государством Европы. Когда же после Кревской унии 1385 г. элита приняла Крещение, то в Литву пришло католичество, и началось ее стремительное сближение с Латинской Европой. Комбинации этих разных религиозных укладов, их диалог и противостояние определяют характер духовной жизни региона вплоть до конца Средневековья.

В православных землях ВКЛ до XIII–XIV вв. шли процессы, аналогичные происходящим в Новгородской и Псковской землях: распространение образов, праздников и святых православного христианского универсума, общерусских древнерусских культов (прежде всего Бориса и Глеба) и появление редких локальных культов (например, Евфросиньи Полоцкой). Центрами сохранения и развития локальных культов, как и на Северо-Западе Руси, выступали монастыри (например, культ Св. Елисея Лавришевского в одноименном монастыре в Лаврышеве).

Отличие северных земель ВКЛ от Северо-Запада Руси в том, что после XIV в. здесь долгое время не происходит развития культа местных католических святых. Для христианизирующейся страны ситуация была ненормальной. В Польше это понимали, но меры оказались запоздалыми и ограниченными. В 1517 г. началась кампания по канонизации умершего в 1484 г. королевича Казимира Ягеллона, которого предполагалось сделать святым покровителем ВКЛ. С ВКЛ его связывали смерть в Гродно и перезахоронение в кафедральном соборе Вильно. В 1521 г. вышла канонизационная булла, но канонизация Казимира завершилась только в 1602–1604 гг.

Распространение католичества с конца XIV в. сопровождалось трансфером святых католического мира, но их было немного. Этот процесс был связан с королевской властью. Так, главный собор в ВКЛ — в Вильно — в XIV в. получил посвящения в честь св. Станислава (краковский епископ погиб в 1079 г. и как первый польский национальный святой был канонизирован в 1253 г.), и св. Владислава (Ласло I, родившийся в Польше венгерский и хорватский король из династии Арпадов, ум. 1095, канонизирован в 1192 г.).

Но до конца XVI в. нельзя говорить о масштабности этого трансфера, преобладали универсальные святые и праздники католического мира. Развитие местных культов здесь начинается в новое время, и оно было связано с нарастанием противостояния православных, униатов, католиков (когда мы видим примеры даже «борьбы за святых») в контексте пробуждения национального самосознания.

Прибалтика (Ливония, Пруссия, Прусская и Ливонская ветви Тевтонского ордена в Прибалтике, владения в Прибалтике Дании и Швеции)

Прибалтика, земли будущих Ливонии и Курляндии, были христианизированы в XII–XIII вв. в ходе северных крестовых походов. Они стали частью германского мира, самой восточной провинцией Священной Римской империи (хотя официально членство в империи было оформлено только в XVI в.). Здесь политика универсализации, интеграции в латинское христианство превалировало над всем остальным. Мы видим трансфер германских и скандинавских святых, но определенный парадокс в том, что в Ливонии не появилось своих святых. Немецкому католическому миру Ливонии была важнее интеграция с католической Европой, со Священной Римской империей. А крещенное местное население в Средневековье было слишком неразвитым в духовно-интеллектуальном плане, чтобы организовать местные культы и тем более «запустить» дорогостоящие и сложные по процедуре процессы официальной канонизации. Вызывает определенные вопросы отсутствие культов местных христианских миссионеров, мучеников за веру в борьбе с язычниками, первых епископов Ливонии и т.д. Но здесь, видимо, оказала негативное влияние Реформация. В Средневековье мы имеем следы зачатков таких культов (по крайней мере в отношении почитания гробниц первых епископов). Однако поставили крест на этих намерениях последовавшие события: начало Реформации в 1520-е гг., гибель Немецкого ордена в 1560 г. и установление протестантского шведского владычества — в Северной Эстонии с 1560-х гг., и по всем землям бывшей Ливонии с 1610–1620-х гг.

В процессе изучения специфики культа святых и героев в Пруссии были проанализированы посвящения церквей и выявлены случаи почитания того или иного святого в качестве патрона. Были рассмотрены церкви городских приходов, церкви, принадлежавшие монашеским орденам, но расположенных на территории города и кафедральные соборы. В рамках первой категории превалировали св. Иоанн и апостолы Петр и Павел. Многие городские приходские церкви на территории государства Тевтонского ордена в Пруссии были посвящены св. Николаю. Если же говорить о вторых двух категориях церквей, то превалирует посвящение Деве Марии, что неудивительно, поскольку она занимала очень важное место в системе религиозного патроната церквей в прусских городах. Это было связано, как с влиянием Тевтонского ордена, так и с возможным влиянием культурной среды ганзейского пространства.

• Назад